Омские художники поженятся в шестнадцатый раз: интервью с яркой парой

Дата публикации: 16.05.2021

Она –художник-модельер, родоначальница омского боди-арта, Татьяна Жарова, он – художник- дизайнер, Генрих Бефус, вместе они – театральные художники и самая яркая пара города Омска, красивые люди с потрясающей энергетикой. Когда говоришь с ними, – а рассказы о творчестве перемежаются личными воспоминаниями, смехом и глубокими мыслями, – остановиться просто невозможно. Эта беседа заставляет о многом задуматься и многое увидеть в новом свете.

Татьяна, расскажи, как начиналась твоя история?

Татьяна: я училась в технологическом техникуме в Омске, вышла с дипломом  художника-модельера парикмахерского искусства и декоративной косметики. Потом был Новосибирск. Я работала в «Экспериментальной лаборатории стрижек и причесок», курировала Берск, была технологом города. На этой базе я создала театр, мы создавали завивки, разные формы, прически, макияж, показывали на сцене, под музыку в танцах, в пластике. Боди-арт я начала рисовать как раз там. 

А чем вы тогда рисовали? Тогда же еще не было красок для боди-арта.

Татьяна: Абсолютно! Мы с друзьями покупали корейскую, монгольскую косметику на «толкучках» и ею потом рисовали. 

Я проработала там год и, приехав в Омск, поступила в институт сервиса. Там я отучилась пять лет на художника-модельера. Человек я была уже взрослый, - я же до технологического техникума выучилась еще на лаборанта химического анализа, - поэтому я стремилась взять от учебы все, я проходила практику сначала с костюмщиками, потом с трикотажниками, так проходило мое лето.  Боди-арт был и в институте. Помню одну развеску я сделала не в коридоре, как все, а в актовом зале. И часть работ была на людях. Я набрала ярких для меня персонажей, отшила костюмы, они спали, а я на них рисовала. Перерисовала свои натюрморты, у кого-то на спине, у кого-то на лице… Это было на грани фола на самом деле. Я очень благодарна кафедре. Это могло быть «два», а могло «пять». Я получила «пять».

Ну вот ты закончила институт, и что потом?

Татьяна: После института я работала в клубах, делала боди-арт шоу, занималась парикмахерским искусством. 

Родила дочь  Асю, и, когда она еще была маленькая, мы уехали в Москву. Я работала в цирке Никулина на Цветном Бульваре стилистом шоу-программ. Это тот же самый театр. Ася ходила в садик, а после садика я забирала ее на малый манеж. Ребенок буквально вырос на манеже, где маленькие пони, свой слон. Нам очень нравилось там.

 

Потом я вернулась в Омск. У меня были свои ученики, я набирала курс и обучала их боди-арту.

Да, я помню показ в ТЮЗе в 1998 году, там был целый блок боди-арта.

Татьяна: Да, это расписывали мои ученики, а я контролировала. В качестве красок мы тогда использовали театральный грим и косметику.

А вскоре появились специальные краски для боди-арта. Они на водной, а не на жировой основе. Это был такой прорыв.

Мы съездили тогда в Финляндию, там был очень развит арт. Арсения была маленькая, можно было зайти посмотреть музей, а дети оставались в детской комнате, - у нас такого не было еще, - они забирали их и отдавали расписанными уже. И я подумала о том, что у нас в Омске ничего подобного нет, и как это печально. В итоге мы закупили и завезли в город детские фейс-арты. Тогда постепенно начали появляться детские комнаты, и мы занимались этим какое-то время, такая была веха.

Кроме того, мы делали боди-арт спектакли. В Пятом театре, например, был спектакль Ирины Поповой «Сон птицы». Очень красиво получилось.

Теперь Вы, Генрих: чем Вы занимались до встречи с Татьяной?

Генрих: Я художник… художник-график, наверное, больше. Я какое-то время был участником ежегодной выставки «Арт-объект» в галерее «Золотой Путь» у Владимира Владимирова, в галерее «Квадрат». Участвовал в росписи ресторанов вместе с Дамиром Муратовым.  Мозаикой занимался, мой «Супермен над Омском» занял второе место на конкурсе «Новая кровь», второе – потому что супермен не российский, а американский герой. Большая была мозаика 1.6 на 2 метра где-то, я делал ее около полугода.

Участвовал в разных выставках, самая значимая для меня – это Арт-Москва. Моя работой была шляпная коробка, расписанная самолетами, называлась «Авианация».

А как вы познакомились с Татьяной?

Генрих: году в 2004-м Таня увидела мои игрушки на одной выставке, приехала познакомилась со мной, стали вместе жить, поженились. Любовь.

Татьяна: Это, наверное, больше арт-объекты, а не игрушки. Он делал их из вилок, например.

А замуж за Генриха я выхожу каждый год! Мне понравилось. В этом году будет  официально  шестнадцатый раз, топазовая свадьба. И все время в разных местах. На симфопарке, например. Там был такой перфоманс, каждый мог взять и пожениться. Нас поженил  замечательный дирижер Дмитрий Васильев, свадьба была в стиле 20-х годов, с баяном, были приглашены все, кто хотел, пришло много народа, я из них человека четыре знала, было очень приятно. 

И после знакомства вы начали вместе работать?

Татьяна: Да. Генрих начал участвовать в моих арт-проектах, он приезжал и писал графику по телу. Работали в клубах вместе. Тогда была очень развита эта тема.

Давайте теперь поговорим про живые скульптуры.

 

Татьяна: Знаешь, когда заказываешь краску и раскатываешь ее по руке, допустим серебро, это красиво, так искрится, приятно. И я в какой-то клубный проект сделала несколько заливок, это было здорово. Тогда мы Генрихом пообщались, и он предложил вот такую технологию, как будто происходит окись, допустим меди, неоднородность цвета такая. Большинство делает чистые заливки, в один цвет, также создается образ, отшивается одежда, гримируется человек, но они все однородные. Мы пошли дальше, у нас все сложнее. Такое ощущение, что к человеку подошли, потерли его, и вот осталась такая затертость. Очень помогает, что мы художники и что я модельер. Когда задумывается образ, я самостоятельно шью для него одежду, продумывая, как будут выкладываться фалды, как будет заминаться ткань, эта одежда не может быть абсолютно ровной, я изначально делаю заломы. Когда собирается все вместе, то делаются такие затертости и образ выходит интереснее.

Генрих: на 300-летие города мы делали большой монумент «Памятник работникам тыла», который находится в парке 30-летия ВЛКСМ, семь-восемь фигур, впечатляюще получилось.

Татьяна: Или вот еще смешная история: нас позвали сделать арт в исправительной колонии. Они несколько раз нас до этого звали, но мы такие: «мы не пойдем к вам, мы боимся». А тут у них был День открытых дверей. Они предложили сделать живые скульптуры. Мы собирались прийти со своими моделями, а они говорят: «нет-нет, у нас есть модели!» Это была колония строгого режима, с нами ходил вооруженный охранник. Это такой город в городе. Да, высокие стены, но они расписаны к 300-летию города, фонтан свой ручной лепки, наив, конечно, но он рабочий! Там есть картинная галерея, где выставлены картины заключенных. Когда нам выделили заключенных, мы с ними общались, кто-то помогал как помощник, кто-то был моделью, они все сделали очень качественно. Мы думаем: «мы зря вас боялись». У нас были образы «городовой», «Степаныч», «Любочка», был напечатан огромный баннер Любинского проспекта, специально сделана скамейка. Генрих, расскажи про человека, который был «Степанычем».

Генрих: «Степаныч»  же в люке у нас сидит. Как решить это визуально. Взяли люк, он лег с ним, они взяли ему ноги брезентом прикрыли. (Смеются)

Помню делали еще для Ашана живые скульптуры. Был у них юбилей. В течение, наверное, месяца-полутора, каждые выходные мы делали скульптуры на разную тематику. Например, спорт: мы делали бадминтонистку, футболиста. Все думали, это просто скульптуры, и когда в определенный момент они начинали двигаться, народ собирался, эмоционировал: «А, он живой!» Французы были в восхищении, говорили, что у нас в Сибири все на очень высоком уровне.

Про театры расскажите.

Татьяна: из недавнего, над чем мы работали, - это оперетта «Веселая вдова» в Музыкальном театре. Мы делали образ Золотого охотника. Это был театр в театре: вдова устраивает у себя салоны, там разворачивается определенное действо с разными историями. Прекрасный танцор Валентин Царьков красиво станцевал, он был весь покрыт золотой краской, украшен блестками, и при искусственном освещении, когда он двигался, все искрилось, это конечно завораживало.

С курганским драматическим Театром мы сотрудничали по сценографии и костюмам. 

Генрих: На фасаде Пятого театра висит баннер с персонажем «капитан», над которым мы поработали. В фойе того же театра у нас было несколько выставок.

Кроме того, мы работаем с Немецким театром в Азово. Там наш друг  режиссер Алексей Штайер  ставит спектакли. Мы с ним делали несколько спектаклей. Я занимаюсь сценографией, мультимедиа, а Татьяна - художник по костюмам.

Мы, кстати, с Татьяной некоторое время назад  в Российско-немецком доме преподавали декоративно-прикладное искусство.

Татьяна: раз уж мы рассказываем про Германию, расскажу про выставку, которая перед пандемией была у нас в Берлине в «Vinogradov Galerie». 

Генрих: Татьянины знакомые художники-тэддисты пригласили нас поучаствовать. Тема выставки была «Антропология», у нас был триптих, специально изготовленный для этой выставки.

Татьяна: у нас было три автора, получается. Я взяла вышивки-ришелье моей бабушки,  Марии Григорьевны Рычковой, загрунтовала их и именно по этой вышивке Генрих сделал графику. 

Генрих: на триптихе были изображены человек, человек-медведь и медведь, а в головах у них – визуальное представление в психологии конца XIX века о зонах мозговой деятельности. На открытии выставки присутствовал куратор аукциона «Today. Berlin. Art», который выбрал нашу работу для аукциона. Среди художников из пятнадцати стран отобрали всего три работы, в том числе нашу. Было очень приятно.

Татьяна: все это говорит о том, что, живя в Омске, можно общаться с художниками разных стран, выставляться, продаваться. Границ в этом смысле сейчас нет.

Генрих: Восприятие мира сейчас глобализированное. Человек в одной точке планеты делает что-то, что нравится человеку в другой точке, из-за того, что они живут в одной информационной среде. 

А что еще сейчас делаете помимо живых скульптур и театра? Татьяна, расскажи про мишек Тэдди.

Татьяна: Мы делали витрину в Перми. У нас была ростовая витрина, метров пятнадцать-двадцать в длину, там ангелы шили одежду.  И, когда делаешь витрину, нужно брать во внимание все, что находится слева, справа, напротив. Справа была витая лестница и кукольный домик на втором этаже. Там были куклы и медведи Тэдди. Я пообщалась с людьми, которые их делают, и в результате прошла курс по изготовлению медведей Тэдди. После этого, какую бы витрину мы ни делали, я всегда делала маленького медведика и помещала его куда-нибудь в витрине. Кроме того, я отшиваю мишек для коллекционеров по всему миру. Шьешь, выставляешь, они покупают.

А еще я у меня есть коллекция одежды с графикой Генриха и коллекция украшений.

А Вы, Генрих, что еще делаете?

Генрих: я рисую портреты... Разные портреты. Есть известные личности, например интересный портрет Спивакова с мечом-смычком, Елка, Василий Вакуленко, да много кто. Они их видели, понравилось, выставили у себя в соцсетях.

 

Или вот, например, есть такая певица LP (Laura Pergolizzi). Я нарисовал её портрет. У нее очень доброжелательные фанаты. Мою работу перепостили во многих фан-группах, кто-то распечатал себе, мы напечатали себе одежду с этим портретом.

Татьяна: В Омске это прошло спокойно, но утром Генрих «проснулся знаменитым» в Испании.

 

 

Генрих: Или вот портреты Жужи (собака Татьяны и Генриха прим. ред.). Я делал серию работ, где в течение года Жужа поздравляет с различными праздниками людей. Международный день тигра, например, День рождения Клеопатры или День астероида. И Жужа там в соответствующих костюмах. Это очень позитивно.

Татьяна: а еще мне очень нравится, какие букеты делает Генрих. Например, букет гвоздик. Гипсофил и шиферные гвозди, это очень необычно, он преподнес их Монике Госман, актрисе и режиссеру, когда она после спектакля вышла на поклон. Она увезла их с собой в Германию. Очень приятно. А как-то раз он встречал меня на вокзале с букетом из желтых груш еще в те времена, когда фруктовых букетов не было и в помине.

Немного личных воспоминаний вам. Как-то летела из Москвы  и говорю ему: «Не встречай меня, я тебя в толпе даже не увижу». А он мне говорит: «Я тебя встречу, я соскучился, ты меня увидишь». И вот я прилетаю, иду и вижу: стоит огромная толпа людей, и перед этой толпой стоит черт  с хвостом и с огромным букетом красных роз (смеется). А Генрих тогда играл в одном фильме художника, - он еще и актер, - и у него был этот костюм черта. Вот в нем он и пришел. Подхожу ближе и вижу, что букет не из роз, а из редиски!

Какие творческие планы на будущее?

Татьяна: хотелось бы выпустить книгу, где будут фото всех артов, с нулевого  до последнего. Это было бы интересно.

Чем отличается работа в Омске от работы в столичных городах России, Европе, Америке? Многие говорят, что культура концентрируется именно там. Какие есть трудности работы в провинции, и, наоборот, какие есть плюсы?

Генрих: Культура концентрируется внутри человека. Хотя, конечно, есть общность, где сосредоточена культура, В Европе, частично в Америке, частично в Санкт-Петербурге, наша культура. 

Татьяна: Важно, попадаешь Ты в кого-то или нет. Например, мы делаем арт-объекты, сначала наша выставка висит здесь неделю, а потом мы выставляемся где-то в Японии. Здесь она проходит очень спокойно, одно изделие допустим продается, а из Японии не возвращается ничего, все раскупают. И это попадание. 

Я так понимаю, творить можно, где угодно, а продвигать это здесь сложно?

Татьяна: Есть интернет, это намного упростило задачу. Сейчас все подвижно. Находясь здесь, можно продвигать и продвигаться. Если бы мы были актерами, это было бы сложнее, нужно было бы выезжать на площадки и играть роли, а художникам намного проще. 

Генрих: Создавать и продвигать можно здесь. Например, я делал одну работу для компании в Германии, которая производит фурнитуру для окон. Мы сделали календарь, его напечатали в Москве, разослали по филиалам России, таже напечатали тираж в Германии. Прекрасный был проект, хорошо сделали, они удивлялись, что мы из Омска, а качество такое европейское. Мы сделали его в стиле Технофэнтези, вся амуниция, все лазеры, архитектура, космические корабли, всё сделано из их фурнитуры, из ручек для окон и так далее. И фотосессию мы сделали тоже здесь с нашими атлетами именитыми. Они сначала говорили, мол у вас и моделей то нет, поезжайте в Москву. А мы нашли людей здесь. Взяли мировых чемпионов по пауэр-лифтингу, кроссфитеров, которые входят в десятку лучших на планете. Они живут в Омске. Москва, Германия удивились тому, что мы нашли этих людей здесь. 

Здесь вопрос по поводу публики. Вопрос в том, кому это нужно. Если говорить об омской публике, о том, почему здесь не покупают то, что продается, скажем, в Японии. Думаю, просто должно пройти время. Растет новое поколение воспитанное, на общей культуре, мировой культуре, герои становятся общими, человек из Сибири и житель Мельбурна могут обсудить Лигу справедливости Зака Снайдера. Возможно, уровень культуры в перспективе должен стать усредненным, он может опускаться или подниматься, но у всех, везде. 

 

То есть интереса у них будет больше?

Генрих: интереса да, но здесь еще вопрос вкуса. У нас пропагандируется, что общая тенденция культуры какая: она больше негативная, чем позитивная. Если взять кино, например, или театр.

Татьяна: Современная драматургия – она более агрессивная, чем классика. 

Генрих: или современное искусство, которое никто не объясняет. Это же очень важный вопрос, объясняет автор свои работы или нет. Тенденция в общем все равно в негативе. Или я не прав? 

Татьяна: Деструкция – более разрушающая тема. И в современном искусстве, когда берется какой-то объект и его надо разрушить, это является основой перфоманса. Если отслеживать те перфомансы и инсталяции, которые делаются в последнее время, таких вариаций больше, чем созидательных. Шок, возможность испугать, порезать, разодрать…

То есть люди воспитываются больше на чем-то агрессивном и негативном получается?

Генрих: Но «ярком»! Да.

Есть такое мнение, что современное искусство – это то, от чего испытываешь отрицательные эмоции.

Генрих: здесь опять же вопрос субъективного восприятия: кто-то от негативного испытывает позитивные эмоции.

А какой основной посыл вашего творчества?

Генрих: Мы за позитив, за доброту. Мультфильмы Хаяо Миядзаки смотрите? Посмотришь и жить хочется. Почему у нас этого мало? Потому что это не пропагандируется. А я считаю, что основная задача художника нести именно позитив, формировать у людей позитивный образ мышления. Над этим и работаем.

Вот мы живем и творим в Омске. Как сформировать в сознании людей позитивный образ города?

Генрих: Негативный образ мышления – это проще, позитивный – гораздо сложнее. Негативные настроения – кроме категории «хорошо/плохо», попадают еще под характеристику «молодёжно», потому что какие-то такие провокационные и вразрез с обществом тенденции, они всегда присущи молодежи, в любом времени и поколении. Я про то, что тяжелый это путь – позитивный образ города. Приведите пример позитивного образа города у нас в России. Какой это город? 

Наверное, Москва.

Генрих: А чем позитивный? Вот есть у человека  какой-то условный проект, и он хочет изменить восприятие города людьми, он художник, музыкант или любой деятель культуры. И вот он посмотрит на Россию в целом, - как это можно реализовать  или как это уже реализовано, здесь нужны примеры, нужен какой-то общий вектор этого изменения, - а где примеры, где поддержка? Он один в этом городе Омске, и если этой поддержки нет в Москве, куда смотреть? А я не думаю, что она там есть. Что думают люди о Москве, кроме того, что там деньги? 

Ну почему? Культурная жизнь очень насыщенная.

Генрих: Ну как-то деньги и политика освещаются гораздо ярче, чем культурная жизнь, и это проблема.

Может тогда Питер?

Татьяна: Ну, он более добрый, более домашний, похож на Омск. Вообще я люблю и Москву, и Питер. Я хорошо себя чувствую и быстро адаптируюсь и там, и там. А люди, которым все не нравится, есть где угодно. 

А в Омске есть очень много позитивных людей. И все они наши друзья! (смеется).

 

Поделиться:
Появилась идея для новости? Поделись ею!

Нажимая кнопку "Отправить", Вы соглашаетесь с Политикой конфиденциальности сайта.